Школа на Кирочной. Потомку о моей жизни - Михаил Качан

Глава 1. Питерский парнишка

Таким я был после войны. Мне 10 лет.

Голодный быт послевоенных лет

Под неуютным ленинградским небом,

Где мы писали на листах анкет:

Не состоял, не привлекался, не был.

Но состоял я, числился и был

Среди покорных, скорбных и усталых

Аборигенов шумных коммуналок.

Вторая мировая война продолжается

Я остановился на том, что мы с мамой и Аллочкой вернулись то ли в июле, то ли в августе 1945 года в Ленинград. Никто из солдат и офицеров пока не возвращался домой с войны, и мы знали, что Советский Союз готовится к войне с Японией, что армейские части перебрасываются из Европы на Дальний Восток. Там Япония по-прежнему занимала огромные оккупированные территории, в том числе большую часть Китая и Корею. Вторая мировая война продолжалась, и ее надо было закончить как можно быстрее, сломив агрессоров не только на западе, но и на востоке.

Я знал, что война с Японией неизбежна, потому что японцы продолжали воевать с Америкой и Англией, а мы, как союзники, должны были им помочь.

Еще в феврале 1945 года на Крымской (Ялтинской) конференции Сталиным, Рузвельтом и Черчиллем было подписано соглашение, которое предусматривало вступление СССР в войну против Японии на стороне союзников через два-три месяца после капитуляции Германии.

Атомные бомбы над Хиросимой и Нагасаки

26 июля США, Великобритания и Китай выступили с Потсдамской декларацией, потребовав от Японии немедленной безоговорочной капитуляции. Но через два дня Япония заявила, что японское правительство игнорирует Потсдамскую декларацию.

Это привело к тому, что американцы, руководствуясь желанием спасти жизни американских солдат, сбросили атомные бомбы на два японских города – Хиросиму и Нагасаки 6-го и 9-го августа. Жизни японских мирных жителей были не в счет.

Мой потомок, любой человек, читающий эти строки! Ты должен помнить эти две страшные даты – 6 августа и 9 августа 1945 года. Помнить названия городов – ХИРОСИМА И НАГАСАКИ. Помнить и не допускать, чтобы подобное повторилось!

Полагают, что 140 000 человек умерло в Хиросиме от взрыва и его последствий; оценка для Нагасаки – 74 000 человек. Точное количество жертв не знает никто.

Надо ли было сбрасывать бомбы на мирных жителей? Надо ли было убивать сотни тысяч ни в чем не повинных людей? Американцы объясняют использование атомного оружия тем, что продолжение войны с Японией и высадка десанта войск союзников на Японские острова привели бы к огромным потерям. Но это объяснение фактически предполагает, что жизнь солдат ценнее жизни мирных жителей. На мой взгляд, это чудовищное объяснение!

Слава богу, пока больше никогда атомное оружие не было использовано, но известно, что мир не один раз был на грани атомной войны. Сегодня атомные и еще более разрушительные водородные бомбы хранятся в арсеналах семи государств – США, СССР, Англии, Франции, Китая, Индии, Пакистана, Израиля. Хочет обзавестись ими Иран. За атомным оружием охотятся террористы. Для меня возможность его применения в современном мире является очевидной. Это ужасно.

Американцы сбросили на Японию атомные бомбы еще и потому, чтобы, как откровенно признался в узком кругу госсекретарь США Дж. Бирнс, «сделать Россию более податливой в Европе». И человечество всегда будет помнить, что атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки была одобрена американским правительством и лично президентом Трумэном, британским правительством и лично премьер-министром лейбористом Эттли.

Воюем с Японией

9 августа Советский Союз вступил в войну. Когда началась война с Японией, мы уже с месяц как были в Ленинграде.

Боевые действия между японскими и советскими войсками начались сразу в нескольких направлениях. Ударные группировки фронтов перешли в наступление против Квантунской армии Японии в Маньчжурии, прорвали оборону японской армии и к 20 августа продвинулись вглубь Маньчжурии с запада на 400—800 км, с востока на 200—300 км. Почти одновременно советские войска начали Южно-Сахалинскую наступательную операцию.

15 августа по радио был передан Указ императора Японии Хирохито о принятии условий капитуляции. Однако части Квантунской армии, противостоявшие советским войскам, приказа о капитуляции не получили и продолжали сопротивление.

26 августа сдался гарнизон последнего укрепленного района, но до 1 сентября продолжалась Южно-Курильская десантная операция. 2 сентября 1945 г. на американском линкоре «Миссури» состоялась церемония подписания Акта о капитуляции Японии. Этот день принято считать датой окончания второй мировой войны.

Мы ликовали. Для меня, да и для многих советских людей, победа над Японией звучала как реванш за поражение в русско-японской войне 1904—1905 гг., когда Россия испытала жесточайшее унижение, возможно, приведшее к Первой русской революции. Много лет во мне звучала скорбно-героическая песня о крейсере «Варяг», когда команда, открыла кингстоны и затопила свой корабль, но не сдалась врагу.

«Теперь историческая правда восстановлена. Милитаристская агрессивная Япония поставлена на место совместными усилиями войск СССР и союзников. Южный Сахалин и Курильские острова стали советскими», – так писали газеты, а я думал именно так, как они писали.

К сожалению, мирный договор с Японией до сих пор не заключен. С момента окончания войны прошло 70 лет, а Япония всё ещё претендует на 4 острова Курильской гряды.

Послевоенная эпоха Сталина

Мы жили в эпоху Сталина, «великого, мудрого и любимого вождя». Я так тогда считал. И не только я, маленький десятилетний пацан. Я видел, что вокруг меня так думают все. Может, и не думали, но тогда делали вид.

«Под его мудрым руководством мы выиграли войну. Он обязательно приведет всех нас к счастливой жизни. Обидно, конечно, что находящиеся рядом с ним деятели допускают ошибки и перегибы, но проходит какое-то время, Сталин замечает эти ошибки и исправляет их», – так думал я, так думали и говорили многие вокруг меня.

После окончания войны Сталин правил еще долгие восемь лет. Для меня это был длинный-длинный период моей жизни – с 4-го класса по 10-й и ещё лето, когда я поступал в Институт, и ещё первый семестр в Институте, и еще начало 1953 года. Все моё отрочество и первые радости юности. Превращение из мальчика в юношу. Моё становление как личности. Формирование взглядов и пристрастий. В какой-то степени и мировоззрения. Первые утраты. Обретение друзей. Получение незаменимого жизненного опыта.

И все это при Сталине. Я видел каждый день его портреты, слышал и впитывал его слова. Любил его. Готов был отдать за него жизнь, не задумываясь.

У Рахили

Я узнал младшую сестру мамы Рахиль сразу, хотя она, ну скажу так, показалась мне старше. Молодой, красивой, но как-то очень серьёзной, озабоченной, хотя мне она улыбалась, по-прежнему.

– Какой ты большой стал, – сказала она мне, целуя меня.

Приходила с работы усталая.

– Нет, теперь уже ничего. В первое время было очень трудно. Работяги на меня внимания не обращали. Мат-перемат стоял. Теперь хоть при мне не ругаются, – улыбалась она.

Я видел на улицах этих работяг. Они разбирали руины и ремонтировали те здания, которые можно было быстро восстановить.

Разрушенных зданий было немного, так мне показалось, но поврежденных, в которых никто не жил, – очень много. Иногда стоял дом, у которого был снизу доверху разрушен подъезд, а в другом подъезде жили люди. На каждой улице на стенах домов были крупные надписи:

«Эта сторона улицы при артиллерийском обстреле наиболее опасна».

Асфальта в Ленинграде было совсем немного, в основном на тротуарах и главных улицах, а мостовые на большинстве улиц были, в основном, брусчатые или булыжные. Они были в ямах и колдобинах. Но повсюду, звеня, ходил трамвай, и вокруг меня озабоченные и нахмуренные люди жили свой жизнью, которая в те годы была очень нелегкой.

Я осваивал территорию вокруг Рахилиного дома. Дошел до Невского проспекта, но магазин «Консервы», где папа поил меня до войны томатным соком, был заколочен, а наверху висела проржавленная довоенная вывеска. Вместе с мамой мы пошли на Кузнечный рынок, он был совсем близко, и мама там продала что-то из вещей, присланных папой, купив на эти деньги еду.

– Мама, покажи мне дом Перцева, где вы жили до революции? – попросил я.

– Мы и после революции там жили, – сказала мама, – правда, недолго.

Мы прошли по Кузнечному переулку до Лиговского проспекта.

– Вот он, – мама показала на большое многоэтажное серое здание на другой стороне Лиговки прямо напротив Кузнечного переулка.